История и Культура Башкортостана

Восстание под руководством Салавата – яркая страница в истории башкирского народа, интерес к ней со стороны художников, писателей, композиторов не иссякает. В изобрази­тельном искусстве эта тема воплощалась в разное время разными живописцами и скульпторами. Обращаясь к событиям националь­ной истории, они использовали в основном опыт русского и совет­ского реалистического искусства.

Одним из первых большой цикл картин, посвященных истори­ческому прошлому башкирского народа, национально-освободи­тельной борьбе, которую возглавил Салават Юлаев, создал в 20 – 30-х годах прошлого века А. П. Лежнев. Размах этой борьбы отра­зила картина «Штурм Уфы пугачевцами» (1928), построенная на остро динамичных ритмах. Главный герой картины – народ, пол­ная неудержимой устремленности толпа, плотной группой осаж­дающая неприятельскую крепость. Неотделим от массы повстан­цев и ее предводитель – могучий атаман Чика Зарубин. В этой слитности, массовости народного восстания, как это нередко встречалось в произведениях советских мастеров этого периода, никто не выделен особо, но масштаб и сила крестьянского движе­ния переданы в картине убедительно и ярко.

В лучших традициях русской классической живописи написано мужественное и трагическое полотно Лежнева «Поимка Салавата» (1930). Драматизм и сложность хода национальной истории пока­заны здесь через судьбу одного героя, остропсихологическую ха­рактеристику Салавата, пытающегося уйти от преследующих его врагов, солдат царского отряда. События, как известно, происхо­дили недалеко от деревни Миндяшево Шайтан-Кудейской во­лости. Тёмное пятно невысокой фигуры на фоне зимнего снега… В выражении лица и неловкой, напряженной позе героя – острое ощущение надвигающейся опасности. Трагический исход ситуа­ции явно предрешен. Но ни отчаяния, ни безысходности не видно в поведении Салавата. Внешне негероичный, его образ наделен ху­дожником огромной внутренней силой, моральной стойкостью, неудержимым стремлением к свободе, и за этой силой, за этим свободолюбием незримо, не ясно видятся несокрушимая стой­кость, сила и стремление к независимости всего народа – так глу­боки эмоциональность, волнующая значительность происходя­щего.

Предчувствие надвигающейся трагедии усиливает прекрасно написанный пейзажный фон – поросшие лесом, заснеженные уральские горы, со всех сторон замыкающие композицию, пасмурное предвечернее небо, насыщенный морозной мглой воздух. Дышащий стужей пейзаж своей напряженной тишиной отвечает душевному состоянию героя.

С внутренним содержанием образа созвучен и «суриковский» колорит картины, её серебристо-чёрные тона с множеством голу­бых и розовых отблесков. В. И Суриков оказал непосредственное влияние на творчество Лежнева, о чём он откровенно написал в своей «Автобиографии»: «После школы живописи И. Мешкова мой взор обратился в глубь веков, где я искал прообразы совершившихся событий, всё внимание сосредоточив на народных ге­роях: Степане Разине, Салавате Юлаеве, Емельяне Пугачеве, Ча­паеве, Иване Якутове».

Тему Салавата продолжили другие произведения Лежнева: ди­намичное, красочное полотно «Бой Салавата с авангардом Ми-хельсона», темпераментно написанные «Въезд в Уфу воеводы Сергеева», «Казнь Чики Зарубина» (всё – начало 30-х годов). Иным из этих холстов не хватало продуманного анализа и глубокого обоб­щения событий, – рассчитаны эти работы были преимущественно на зрителей, пришедших из низов, – но значение их для башкир­ского искусства было безусловно велико: они наметили те направ­ления, которые в дальнейшем на много лет определили специфику исторического жанра.

Тема Салавата нашла отзвук и в творчестве талантливого ху­дожника и педагога, учителя многих ставших известными впо­следствии живописцев П. М. Лебедева. За время жизни в Башкор­тостане (с 1906 по 1958 г. с перерывами) он создал около четырех­сот работ, объединенных общим названием «Сюита о Башкирии». Как жанрово-психологические картины решены небольшие полотна «Салават в тюрьме» (1937), «В стане Салавата» (1938), в их живописном строе ясно ощутимы репинские интонации.

В военном 1941 году молодой тогда театральный художник М. И. Арсланов для украшения интерьера Башкирского театра оперы и балета выполнил крупное панно «Салават с конницей». В основу этого мужественного, наполненного строгой романтикой произве­дения мастер положил своеобразное «вихревое» начало, как вихрь, летела вперед конница Салавата, словно взвихривались в романти­ческих контрастах яркие тона живописи.

Память народа о своем герое особенно ярко и полно отразилась в послевоенном творчестве художников Башкортостана, работав­ших в разных видах искусства. Не раз обращался к этой теме один из крупнейших художников нашего края А А. Кузнецов. В 1955 году им была написана одна из лучших картин во всей башкирской живописи «Допрос Салавата» Сюжет произведения был подсказан художнику самой жизнью, памятью о том, что допросы Салавата проводились в Уфе, в Троицкой церкви, которая стояла на месте нынешнего Монумента Дружбы. В своих воспоминаниях о работе над картиной Кузнецов рассказывал, какое сильное впечатление произвел на него роман Степана Злобина «Салават Юлаев», с ка­ким увлечением он изучал документальные материалы о Салавате и пугачевском восстании, как ездил в Ленинград, сидел там вза­перти в камере Петропавловской крепости, чтобы ярче вообразить себе го, что было в реальной действительности.

Народный характер национально-освободительного движения передан мастером через драматическое повествование о стойкости легендарного героя, проявленной им перед лицом грозящей смерти. Основу композиции составляет резкое противопоставле­ние двух непримиримых сил. И в лице, и в позе гордо выпрямив­шегося пленника ощущаются внутренняя свобода и независи­мость, которые он сохранил после жестоких пыток, когда, как из­вестно, ему сломали руку, лишили глаза. Сохраняемое самообла­дание и презрение к смерти делают образ повстанца благородным и одухотворенным. В стане царских чиновников, ведущих допрос, царит внутреннее смятение. Общий силуэт группы в целом, асим­метричное расположение линий, разнонаправленное движение плеч, фигур, голов выражают нервное напряжение. Не прибегая к утрировке и шаржу, каждого из отрицательных персонажей ху­дожник наделил запоминающимися индивидуальными чертами, своеобразием характера.

Богата, материальна живопись картины. Из общего темно-ко­ричневого тона резко вырываются пятна белых, красных, голубых тонов, в сочетании с контрастами освещения, со световыми ударами, выделяющими лица, руки, они выразительно подчеркивают драматизм происходящего. Своеобразное построение композиции позволило живописцу как бы приподнять фигуру Салавата на не­видимый нам пьедестал; выделенная пространством, мягко осве­щенная золотистым трепетным светом, она воспринимается как олицетворение морального превосходства героя над противником, красоты и гордости национального характера.

В композиционном и образном решении картины многое идет от лучших реалистических традиций исторической живописи И. Репина, Б. Иогансона, но жизненная убедительность, свойственная полотну, напряженность его интонации, цельность живописного решения говорят о творческой самостоятельности художника. На выставке в дни Декады башкирского искусства и литературы в Москве в 1955 году это произведение было отмечено в числе луч­ших, автор был награжден орденом «Знак Почета».

Через несколько лет Кузнецов вновь обратился к образу Салавата: в 1959 году он создал картину «Легенда о курае» – проникно­венный рассказ о юности героя, о красоте уральской природы, сформировавшей его характер. Полотно решено в стилистически новом, поэтически возвышенном ключе. Здесь можно видеть об­щее для советской живописи тех лет усиление декоративного на­чала, стремление к романтически-условному истолкованию темы. Цветущий весенний пейзаж, курай в руках юноши, яркие, свежие краски, обилие солнца и воздуха придают картине музыкальный, песенный, даже несколько сказочный характер, она словно про­никнута духом, дыханием древних легенд.

Для образа героя в картине «Допрос Салавата» Кузнецову по­зировал молодой живописец А. С. Арсланов, много работавший в историческом жанре. В процессе позирования у него родился собственный замысел произведения о Салавате. В результате, в 1959 году была написана парадная композиция «Салават Юлаев», где народный герой изображен на белом коне, на фоне каменистого пейзажа (изображение природы присутствовало во всех полотнах живописца, оттеняя или дополняя мысли и переживания героев). Мастер хотел показать в этой картине не столько мужество, силу и бесстрашие героя, сколько красоту его физического и духовного, нравственного облика, созвучную красоте природы его родного края, суровым уральским просторам, самому их духу. Своё отно­шение к герою художник показал еще одним оригинальным, не­обычным приёмом: чертам его лица он придал сходство с лицом собственным, сказав тем самым, на кого он хотел бы походить, кому подражать в своей жизни.

Очень своеобразно еще одно произведение этой группы – кар­тина «Изба Салавата» (1965) А. Э. Тюлькина. Объект внимания художника здесь — предметы, составляющие традиционное убранство башкирской избы: украшенный национальным орнаментом палас на полу, расписной деревянный сундук с высокой горкой разноцветных одеял и подушек, шитые полотенца, лук со щитом и стрелами в колчане на фоне дощатой стены. Во всём этом ощуща­ются домашняя теплота и покой, тихий уют, столь дорогие непри­хотливым в своем быту башкирам, ощущается и широкое восхи­щение натурой во всей её живописной конкретности и тонко улов­ленный аромат эпохи. В то же время это непростое отражение че­ловеческого быта, специфики национального житейского уклада -из множества различных ассоциаций и представлений здесь возни­кает образ той жизненной среды, которая сформировала богатый душевный мир героя, свободолюбивого поэта и воина.

Несмотря на значительность темы, подчеркнутой и названием произведения, в нём нет какой бы то ни было надуманной художе­ственной концепции – картина предельно проста в своём замысле и изобразительных средствах. Намеренно незамысловата асиммет­ричная композиция, подсказанная самой натурой: простые вещи естественно вписаны в окружающее их пространство комнаты. Необычайная выразительность произведения заключена не столько в его построении, сколько в своеобразии ярких цветовых сочета­ний. Большую часть полотна занимает дощатая стена, образующая тёплый золотистый фон, на котором особенно декоративно смот­рятся пёстрые лоскутные одеяла, голубые и зелёные подушки и сундук. Любуясь этим цветным великолепием, зритель испытывает радость узнавания знакомых предметов и в то же время видит в них явственное отражение мироощущения конкретного человека.

Много раз, начиная с 1945 года, обращалась к славному образу и скульптор Т. П. Нечаева. Она воплощала его то в бронзе, то в гипсе, то в фарфоре, каждый раз раскрывая в нём всё новые и но­вые черты.

Именно Нечаева создала в 1952 году первый в республике па­мятник-бюст Салавату, он установлен под открытым небом в его родных местах – в Салаватском районе. Помня о том, какой слож­ной была судьба родины героя, и образ его художница представила сложным, драматическим. Это впечатление создаёт светотень, вы­деляющая крутой лоб Салавата, упрямо сжатые губы, выступаю­щие скулы, умный, твёрдый взгляд. Крупные черты лица, гордая посадка приподнятой головы, её четкий, ясный силуэт – всё это создает впечатление весомости, монументальности, говорит о стойкости и твёрдости духа изображенного человека. Интересно, что национальные черты образа Салавата скульптору помогло пе­редать характерное лицо артиста Арслана Мубарякова, над скульптурным портретом которого художница также работала в это время, сходство между двумя этими лицами угадывается легко.

Большой заслугой художницы в этой работе явилось то, что она сумела показать Салавата не только как несгибаемого защитника своей родины и народа, но и как талантливого поэта. Он предстаёт перед нами сильным, волевым и вместе с тем поэтически вдохно­венным.

В 1989 году похожий памятник-бюст из кованой меди был ус­тановлен в эстонском городе Палдиски – месте, где прошли долгие годы неволи Салавата. И здесь Нечаева наделила его образ не только силой и целеустремленностью, но и творческой одухотво­ренностью.

Совсем другим, радостным, светлым настроением проникнута хранящаяся в музее имени М. В. Нестерова небольшая статуэтка из расписного фарфора, изображающая молодого Салавата (1955). Крепкий, невысокий, со вздёрнутым носом паренек, облаченный в красочный национальный наряд, закинув голову, подставив ветру юное лицо, вглядывается в окружающий простор. Юноша словно впитывает в себя красоту окружающего мира, вслушивается в его звуки, радуется солнцу, небу, родной земле, может быть, старается угадать своё будущее – об этом говорит лёгкая задумчивость в его взгляде. Работа художницы радует глаз мягкостью скульптурных объемов, плавной закругленностью линий, яркими голубыми и золотистыми красками декоративной росписи, украшающей бело­снежный фарфор.

Декоративно и керамическое панно «Пугачев и Салават», соз­данное в 1969 году, также находящееся в музее Нестерова. Это красочная композиция на плоскости небольшой плиты, где главное значение придается силуэтам. Певучие, плавные изгибы фигуры Салавата, облаченной в светлые одежды, сопоставлены с более четкими линиями и плотным цветом силуэта Пугачева. Один вос­принимается больше как поэт, другой – как бунтарь и воин. Объе­диняет два разных образа светло-красный фон, напоминающий об отблесках народного восстания.

Большим событием в культурной жизни Башкортостана стало открытие в 1967 году в Уфе памятника Салавату Юлаеву, выпол­ненного скульптором из Северной Осетии Сосланбеком Дафаеви-чем Тавасиевым, воспитанником Петербургской академии худо­жеств. Замысел этой работы возник у него во время пребывания в Башкортостане в 1941-1946 годах. Двадцать последовавших за этим лет протекли в напряженной работе. В результате было соз­дано произведение глубокое и сильное по своему воздействию, понятное и нужное народу Башкортостана, ставшее украшением нашей столицы.

Тавасиев выбрал для воплощения своего замысла самый труд­ный вид скульптуры – конный монумент. Салават представлен верхом на вздыбленном коне, властная рука всадника остановила и сдерживает его у самого края крутого речного обрыва. Конь весь ещё в движении, оно ощущается особенно сильно, если мы вста­нем перед памятником. И от всего существа могучего скакуна словно исходит жар – так велика его неукротимая сила Изображе­ние всадника, его поза, уверенная, крепкая посадка, жест руки с взметнувшейся вверх нагайкой олицетворяют волю и целеустрем­ленность. Упрямый наклон головы, волевой подбородок, слегка сдвинутые брови раскрывают натуру порывистую и стремитель­ную. Скульптор старался создать образ народного героя, личность которого была бы зримо связана с историей своей родины. Салават -сын своего народа, неотделимый от его судьбы, — так восприни­мается его образ.

Органично вошел в общую композицию памятника и гранит­ный постамент, выполненный архитектором М Г. Гайнутдиновым. Своими выступами и гранями этот камень символизирует горные хребты Урала. Постамент помог художнику естественно вписать свое произведение в рельеф высокого берега реки Белой и в общий архитектурный облик Уфы. Ясный, величественный силуэт всад­ника виден всем, кто подъезжает к нашей столице по железнодо­рожному или автомобильному мостам. Памятник царит над окру­жающим пространством. Он буквально захватывает своей жизнен­ной правдой, мужественной и строгой красотой.

Художник очень верно оценил значение Салавата для Башкор­тостана и в то же время создал произведение достойное того, чтобы им восхищались и другие нации. Монумент, созданный Тавасиевым, прославляет нашу республику, утверждает силу и муже­ство её народа, в символ которого он превратился.