История и Культура Башкортостана

Мифтахетдин Ак­мулла является крупнейшим представителем башкирской поэзии XIX века, оказавшим сильнейшее воздействие на всю дальнейшую национальную литературу. И не только башкирскую. Своим Акмуллу считают и татары, и казахи, и уйгуры, и каракалпаки… Сло­вом, многие тюркские народы. Он не только в совершенстве вла­дел старотюркским языком, на котором тогда и писали, и гово­рили, но и создал новые формы и образцы «восточной» поэзии, отличающиеся гибкостью языка, глубиной мысли, музыкально­стью и легкостью чтения.

Даже те народы Средней Азии, на земле которых Акмулле ни­когда не приходилось бывать, считают его близким себе поэтом и мудрецом.

Профессор А. И. Харисов, много сделавший для изучения творчества и биографии Акмуллы, назвал его первым башкирским поэтом после Салавата Юлаева, который до конца проникся болью и духом своего народа.

Мифтахетдин Акмулла стоит особняком и в смысле социаль­ного положениями сферы своей деятельности, и по величине сво­его таланта. Никто не был так близок к народу, как Акмулла, не­расторжим от него, слит с ним воедино. Это был истинно народ­ный сэсэн – поэт-импровизатор, мудрец, наставник. И в то же время его нельзя ставить в один ряд с другом известнейшими сэсэ-нами. Дело в том, что Акмулла тоже был всесторонне образован­ным человеком, познавшим многие науки, владеющим арабским и персидским языками: это был философ, имеющий свою закончен­ную концепцию жизни, свои твердо установившиеся взгляды на многие стороны общественного бытия. И это делало его духовным отцом нации, и, как было сказано выше, не только своей, но и дру­гих, близких по языку, вере и обычаям.

Акмулла прожил яркую, легендарную жизнь. Его жизненный и творческий путь – это прекрасный пример беззаветного служения народу, служения общественному прогрессу.

Мифтахетдин Камалетдинович Камалетдинов, впоследствии прозванный народом Акмуллой (чистым, правдивым учителем), родился 27 декабря 1831 года в башкирской деревне Туксанбаево бывшей Куль-иль-минской волости Белебеевского уезда Орен­бургской губернии, в состав которой входила тогда Башкирия, в семье будущего муллы Камалетдина Ишкужина (ныне деревня Туксанбаево Миякинского района Башкортостана). Мифтахетдин был первенцем в семье, но дом, в котором он родился и вырос, представлял собой большую патриархальную семью во главе с дедом, указным муллой Мухтасипом Ишкужой Ишбулдиным. Здесь под одним кровом жили сыновья со своими жёнами, дочери, внуки и внучки Ишкужи; число родных и двоюродных братьев и сестер Мифтахетдина доходило в одно время до 15-ти человек. Понятно, что в этих условиях нелегко было отцу и деду сводить концы с концами, тем более – дать образование и поставить на ноги каждого из детей и внуков.

Нелегко сложилась и жизнь любознательного, способного, жадного к знаниям мальчика Мифтахетдина. Начальное образова­ние он получил в своей родной деревне и в медресе муллы Лукмана в одной из соседних деревень. Учился в селах Менеузтамак и Асяново. Некоторое время был шакирдом известного в те времена далеко за пределами Южного Урала медресе в селе Стерлибашево, что в 75-ти километрах от деревни Туксанбаево. Здесь он под влиянием поэта суфийского толка Шамсетдина Заки пристра­стился к поэзии. Каникулы свои проводил Мифтахетдин в отцов­ском доме, помогая родителям по хозяйству. Вскоре юноша от­правляется в Оренбург, а оттуда в далекое Зауралье, становится шакирдом медресе в городе Троицке. Там Мифтахетдин продол­жает свою учебу и сам начинает учительствовать, выезжая в лет­нее время в казахские степи. Да и в дальнейшем в течение многих лет, скитаясь по Башкирии и Казахстану, свои силы и знания от­дает поэт благородному делу народного образования. В эти же годы Мифтахетдин обнаруживает в себе способности к ремеслу, и труд столяра, плотника, лудильщика, портного, труд мастера на все руки становится также любимым его занятием.

Еще в годы обучения в медресе Мифтахетдин зачитывался в оригинале произведениями поэтической классики и философскими трактатами Востока. Глубокий интерес проявлял он к русскому языку и к передовой русской культуре. И, вобрав в себя все богат­ства башкирской устной и письменной поэзии, усвоив ее многове­ковые традиции, а уже в зрелые годы приобщаясь к творчеству казахских народных акынов, Мифтахетдин выработал в себе черты поэта и мыслителя, синтезировавшего в своей творческой практике достижения философской мысли и культуры Востока и Запада, выступал как поэт-новатор, поэт-гуманист, выразивший в своих стихах наиболее прогрессивные идеи и взгляды той эпохи.

Мифтахетдин Акмулла как никто другой понимал душу бед­няка, его нужды и чаяния, его потребность в участии и сочувствии со стороны других. Его душа была исполнена болью и страда­ниями простых людей, и столь же жгучей ненавистью к миру бога­теев, биев, тарханов, с которыми ему тоже приходилось постоянно сталкиваться. Один из них – казахский бай Батуч Исянгильдин -оклеветал его самым безжалостным образом и на четыре долгих года засадил в Троицкую тюрьму. Но и в застенках столь извест­ного своими жестокостями заведения Акмулла сохранил крепость духа и создал множество широко известных произведений.

Одна из привлекательнейших граней философских воззрений Акмуллы – его представление о человеке. Тогда этот вопрос при­обрел исключительное значение. Каким должен быть человек, ли­шенный возможности с оружием в руках бороться за свою сво­боду, брошенный на дно жизни, перед десятком и сотней трудно преодолимых преград?

Подробный ответ на этот вопрос Акмулла дает в своем боль­шом стихотворении «Насихаттар» («Наставления»). В нем Ак­мулла буквально по пальцам перечисляет качества, которыми должен обладать человек истинный. Характерно, что он не назы­вает самые броские, общепринятые определения, по которым су­дили силу и храбрость батыра, отвагу воина, красоту девушки и так далее. Нет, он обращается к качествам глубоко этического по­рядка, которыми может и должен обладать каждый человек, независимо от своего физического совершенства и общественного ранга.

На первое место Акмулла ставит совестливостью на второе -добропорядочность, честь, на третье-разум; на четвертое – благо­дарность, то есть умение быть благодарным всему и всем за добро, внимание, чуткость, в том числе, и к самой природе, на пятом месте у Акмуллы – терпение, ибо только терпеливый человек мо­жет достичь поставленной цели, преодолеть все тернии и преграды судьбы…

Все это – несомненное откровение, целая революция в поэтике и, если хотите, в моральных устоях башкирского общества! Ведь еще современники Акмуллы, народные сэсэны и писатели, про­должали восхвалять совершенно иные добродетели – мужскую удаль, жестокость к врагу на поле битвы, сноровку в похищении девушки. А тут – совестливость, доброта!..

Мифтахетдин пришел в литературу, которая прошла к тому времени интересный, своеобразный и сложный путь развития. Ос­новные черты башкирской поэзии на протяжении нескольких ве­ков были обусловлены прежде всего народно-освободительной борьбой башкир. Однако после Салавата Юлаева, в результате жестокого подавления Крестьянской войны 1773 – 1775 годов, башкирская поэзия вплоть до Акмуллы переживала большие труд­ности в своем развитии. (Тогда, в течение всей первой половины XIX века, во все сферы духовной жизни народа активно прони­кают идеи суфизма и мистики). Амулла первым из своих совре­менников прорывает пелену тумана, которым окутывали сознание людей служители мусульманской религии и, продолжив реалисти­ческие традиции башкирской поэзии в новых исторических усло­виях, со всей силой своего таланта устремляется к новым верши­нам поэтического творчества.

Но Акмулла был бы просто холодным прорицателем, если бы не обрушивался со всей страстью своей кипучей натуры на недуги и пороки современного ему общества, отстаивая свои человече­ские идеалы и духовные ценности. С желчной конкретностью и беспощадной откровенностью называет он эти пороки, и вольно или невольно весь гнев, вся разящая сила его сатиры обрушивается на власть имущих. Тем самым он подводит своих читателей и слушателей к мысли, что воплощением язв общества являются именно те, кого называют сильными мира сего. Но не щадит он и людей простого происхождения, когда видит в них леность, тупое примирение со своим положением, нежелание приобщать своих детей к грамоте и культуре. Для того чтобы идеи просвещения и разума нашли свое осуществление, считал Акмулла, нужно изживать из себя невежество, тупость, слепую веру в шариат. И тут он действительно безжалостен. Он не делает различий в тех, к кому обращает сатирическое жало своих разоблачений, нередко уходя в абсолютную абстракцию. И его можно понять. Безотчетная покор­ность, добровольное приятие законов религии и родовых обычаев – все это вызывает и досаду, и раздражение, и даже отчаяние, и он порою бывает несправедливо жесток и безжалостен (в особенно­сти в названных выше «Наставлениях»). И разве одному Акмулле было присуще такое? Вспомните знаменитое некрасовское «Люди холопского звания сущие псы иногда…»

Акмулла стремился очистить место для света и добра в духов­ном мире людей:

Пусть душа будет чистой Стремись к очищенью
Нет без этого пользы в твоем просвещенье

Перевод Г Шафикова

Совершенство человека в современную ему эпоху (и, тем бо­лее, в будущем) Акмулла видит в просвещении, духовном разви­тии, умении трезво и здраво воспринимать события и явления жизни, историческую диалектику нации, будущее благополучие народа. И, убеждая в необходимости грамоты и просвещения, он становится проникновенным агитатором, голос его звучит отече­ски наставительно:

Башкиры, всем нам нужно просвещенье!

Невежд немало, редкость – обученье.

Страшней медведя-шатуна незнанье.

Усилим, братья, к знанию влеченье!

Перевод М Гафурова

Акмулла одним из первых поднял голос против насилия и гнета, против порабощения человеческого духа и достоинства. Его стихи – кровоточащая рана, болящая совесть народа, душеразди­рающий крик его гнева и отчаяния.

Тысячи верст по родной башкирской земле и немереным со­лончаковым степям Казахстана. Десятки, а может быть, сотни по­этических дуэлей, бескомпромиссных словесных поединков с башкирскими и казахскими бардами – сэсэнами и акынами. Вос­торженный прием простых людей; нескончаемая смена местопре­бывания, переходы, переезды… И повсюду – проповедь знаний, добра, человечности; страстная отповедь носителям зла и невеже­ства. Язык Акмуллы меток, точен, метафоричен. Его прямота со­крушает и воодушевляет. Он сам признает только честность в от­ношениях и выражениях.

Акмулла резко выступает против ретроградов школьного обу­чения, ратующих за телесное наказание, слепую зубрежку, фана­тическую веру в иноземные талмуды: призывает к чуткому и внимательному отношению к детям, к простоте и доступности пред­мета. И в этом смысле выступает не просто как просветитель, но и как педагог, разрабатывающий принципы и, если хотите, методику преподавания общедоступных дисциплин. Разве не об этом свиде­тельствуют такие строки:

Не шарахайтесь прочь от ученых людей,
В них – потребность великая ваша
Воздавайте им должное! Только злодей
И глупец им на двери укажет
Муллы’ Палки отбросьте свои и хлысты,
Будьте с детской душой осторожны
От серьезных наук не бегите в кусты,
Все другое – и пусто, и ложно
Ничего нет грустнее невежества мулл,
Пустозвонов под тогой ученых
Будьте бдительны, дабы никто не задул
Детский разум, мечтой увлеченный!

Перевод Г Шафикова

Знакомясь со стихотворениями Акмуллы – а они, как правило, велики по размеру и многомерны по мысли – постигаешь его воз­зрения на жизнь, воспитание, мораль, этику и эстетику, которые несомненно отразили не только личные позиции Акмуллы, но и позиции самых передовых людей его времени; эти позиции, может быть, именно в его стихах нашли самое совершенное и закончен­ное выражение. Вот почему творчество этого поэта имеет столь широкое общественно-политическое значение и звучание Строки его щедро начинены мыслью, которая передана в образной, яркой метафорической манере, и потому часто звучат, как законченные афоризмы. Акмулла любит давать советы, назидания, наставления. Но они у него никогда не приобретают характер высокомерного поучительства; они учат и помогают; это советы доброго друга.

Не беда, хоть заблудился — лишь бы шел своим путем,
Лишь бы за свои ошибки не винил других потом.
А начнешь валить на прочих то, в чем по уши виновен,
Гнев людской тебя достанет справедливым острием.

Дурного и слабого знак—
Смятенье и страх перед силой
Преступно стоять, если враг
Бесчестит родимых и милых.

Перевод Г Шафикова

Перечень таких строк можно продолжить. Акмулла воистину неисчерпаем в мудрости и полёте мысли. Иногда его речь обретает парадоксальный оттенок, который не сразу доходит до читатель­ского сознания. Это идет от аллегорического, можно даже сказать, эзоповского языка славных предшественников-сэсэнов.

Что спрашивать меня? Удел мой тяжек:
Куда ни гляну – там воронья стража.
Мир узок. Лишь горит в кромешной мгле
Мозг в черепе, как золото в земле.

Перевод Г. Шафикова

Акмулла явился своего рода реформатором башкирского стиха, который под его пером освободился от тяжеловесных конструкций и застывших канонов восточного стихотворчества. Строки Акмуллы в своей основе звучат легко и раскрепощено, в них много звуковых аллитераций, музыки, света. А если смысл их не всегда доходит до нашего сознания, то в этом, видимо, особенность са­мого литературного языка, бытовавшего в то время, представляв­шего смесь многих тюркских языков. Но и тут проявляется исклю­чительная взыскательность к слову, высокий художественный вкус автора: он отбирает из арсенала арабского языка и языка фарси лишь самые выразительные и точные для данного контекста слова и выражения, по-своему обогащая ими родную речь, письменный язык. Нет сомнения и в том, что влияние великого народного поэта ощущают и нынешние литераторы. Акмулла учит быть предельно концентрированным на мысли и идее стиха, как можно точнее и ярче их передавать, быть добрым другом, советчиком и наставни­ком читателя – разве это не вечная потребность поэзии, ее непре­ходящая проблема и необходимость?

Замечательный сын башкирского народа Мифтахетдин Ак­мулла является неисчерпаемым духовным источником националь­ной культуры. И источник этот не меркнет с годами. Такова участь подлинно народной поэзии и истинно народной души, вобравшей в себя всю боль и радость родного народа, родимой земли.

В бренном мире все извилисты дороги – нет прямых;
Все тернисты, но усердно люди мнут и топчут их.
Так иди по ним, надежду не теряя ни на миг,
Мертвецом себя не чувствуй, коль идешь среди живых!

Перевод Г. Шафикова

Так писал Акмулла в одном из последних своих стихотворений «Надежда». И он идет вперед во времени, живой среди живых, и таковым останется навсегда. По Р. Шакуру, Г. Шафикову.